Галеев Б.М. Путешествие в мир Сайдашева

Источник: Казань.- 2000.- № 12.- С. 73-74

Как мы участвовали в создании музея композитора

Галеев Б.М., руководитель НИИ
экспериментальной эстетики «Прометей».


Можно спорить до бесконечности — как соотносятся образование, школа и божий дар таланта, кто был первым профессиональным татарским композитором, в какой мере это звание можно отнести к Салиху Сайдашеву. Несомненно одно — это был Музыкант, это была Личность, неординарная личность, ставшая легендой еще при жизни. Впрочем, достаточно увидеть любую его фотографию с открытым и по-детски ясным лицом, чтобы убедиться в этом и поверить в его высокое предназначение. И не удивительно, что мои коллеги-художники, с самого начала 1990-х готовившие проект Музея С. Сайдашева, в поисках соответствующего этой личности решения предложили и осуществили оригинальный, неожиданный художественный прием — представить экспозицию в стиле поп-арта, с остраненной (от слова «странный»), иногда парадоксальной подачей вещественных объектов, несущих в себе скорее не документальную ценность, а выступающих здесь как символ, как образ времени, образ страны, где жил «герой» музейной экспозиции — наш замечательный музыкант Салих Сайдашев.

Не выходя за рамки экспозиционного сценария и сохраняя документальные материалы, бережно и трепетно подготовленные научными сотрудниками музея Д. Саиновой-Ахмеровой, А. Ханиной, А. Соколовой, художники В. Нестеренко, А. Леухин, О. Бойко сочли возможным именно в сайдашевском музее выйти за рамки традиционного подхода, что дало повод для усталых адептов подобного подхода «ахнуть» и «ужаснуться». «Мы не дадим вам издеваться над нашим великим музыкантом!» Раздражало их все: раскрытый сундук с гармонью (в разделе «Детство композитора»), медные трубы в старом шифоньере в окружении красных знамен (раздел «Марш Красной Армии»), казенный кожаный диван с размещенными па них фотографиями коллег Сайдашева (раздел «Союз композиторов ТАССР»); выкрашенные в белый цвет венские стулья и фортепьяно (мемориальная комната композитора); перевязанный больничной марлей тромбон (в эпизоде «Последние дни композитора»). Но особенно бесила их включенная в экспозицию обыкновенная садовая скамейка, усеянная по контуру светящимися лампочками (эпизод «Парковая музыка 50-х»). Дискуссии при обсуждениях проекта разгорелись такие, что некоторыми чиновниками уже готовилось для голосования решение («существует мнение») отказаться от готовой работы дизайнеров и заменить их вариант привычными витринами и стендами, которые, по их мнению, ближе и понятнее «нашему татарскому народу».

Пришлось вмешаться в споры и мне, чтобы напомнить о том, что усталость и закоснелость не есть обязательный признак принадлежности к народу, и — тем более — не дает право выступать в качестве защитника замечательного композитора, который сам при жизни в достаточной мере испытал удушающие объятья подобных радетелей за «понятное» и «народное». А если отвлечься от подобных частностей, мы воочию убедились, что нельзя предъявлять для обсуждения оригинальные, непривычные проекты в незавершенном виде, без всех ее, казалось бы, даже эфемерных компонентов. Дело в том, что проект изначально предполагал представление подобного поп-артовского, «вещевого» решения с введением звуки, света, игровых элементов, когда с их помощью все эти расположенные среди документов «вещи» органично включались бы » общую драматургию единой театрализованной экспозиции. Тем не менее, несмотря на такое объяснения-пояснения, некоторые чиновники продолжали настаивать на том, что все это есть откровенное «надругательство над татарским народом», который они, по-видимому, в своем лице представляли.

И тут, обсуждая с коллегами-художниками, что делать дальше, я вдруг вспомнил интересную притчу советских времен, рассказанную нам при личной встрече писателем Василием Аксеновым. Один живописец постоянно отвергался отборочной комиссией — что, мол, это за мазня!.. Тогда он решился на отчаянный шаг. Дорисовал в углу каждой картины маленькую белую собачку и представил картины вновь, чем окончательно поверг эту комиссию уже совсем и полную ярость: «И так непонятно, а тут еще эта белая собачка! Зачем?..» Художник долго упирался и, наконец, сдался, согласился убрать белую собачку. Довольная своей принципиальностью, комиссия приняла, пропустила все картины на выставку. Я думаю, эта байка, точнее, этот хитроумный прием пришелся бы по душе самому Салиху Сайдашеву. Судя по фотографиям, он был улыбчивым и сам наверняка, использовал немало таких тактических ходов в своем бесконечном турнире на выживаемость. Как бы то ни было, музей эта «белая собачка» тогда выручила.

Я предложил коллегам-художникам использовать в качестве нее, этой «собачки», их пресловутую садовую скамейку с лампочками и, как ожидалось, чиновники покричали, покуражились, а затем — после того, кик скамейку убрали, - успокоились и сдались. А когда экспозиция была смонтирована художниками в самом помещении музея, когда и мы кончили свою работу, — «театр полон, ложи блещут», — самые хмурые и заскорузлые чиновники просветлели своими натруженными лицами. И вздохнули облегченно. Итак...

Уже в фойе висят на стенах инструменты. Слышен — из скрытых громкоговорителей — звук их настройки. Зажигается над дверьми табло «Приглашаем вас!», и под музыку Сайдашева зрители идут по лестнице наверх. Поднимаются вверх и туки. Здесь, на втором этаже, где жил когда-то Сайдашев, и развернута основная экспозиция. В начале ее стена с фотографиями. Под ней, в сундуке, зажигается керосиновая лампа, и затем, по ходу рассказа, начинает «играть» лежащая там же гармонь. Конечно, — это электрический свет, включаемый автоматикой, конечно, - это электрический звук из громкоговорителя, спрятанного внутри гармони. Плавно высвечивается портрет матери, затем отца. Рассказ о детстве композитора. Звуки перемещаются, ведут зрителя по экспозиции, по жизни композитора. Пенье соловьев над головой, звуки курая, начинают мерцать всполохи па афишах ансамбля «Сайяр». В следующем эпизоде зажигаются окна в макете медресе, на два голоса идет стереорассказ о юности музыканта, о встречах с Тукаем, о первых учителях. Открыты клавиши фортепьяно, оно звучит ожившей памятью прошлого. Шумы, речь, музыка — все это как бы окропляет живою водой вещи-экспонаты, которые сами по себе, возможно, остались бы просто занятным антиквариатом. Музей превращается в сцену, где вместо актеров — заговорившие стены, зазвучавшие документы, фотографии, которые высвечиваются по ходу повествования указующими перстами световых лучей.

Но это не просто «автогид», замещающий живого экскурсовода. Свет, звук, речь, шумы и, главное здесь, — музыка являются равноправными участниками этого своеобразного спектакля, своего рода коллективного «спиритического сеанса» в стенах мемориального музея. Иногда звук из скрытых динамиков переключается в висящий открыто на стене картонный рупор довоенных времен — песни Сайдашева поет Г. Кайбицкая. В эпизоде «Начало войны» грозную песню «Вставай, страна огромная» поет патефон — сквозь грохот и взрывы бомб... Зажигается и мерцает синхронно со звуком облако под потолком в эпизоде о работе композитора над музыкальной драмой «Наёмщик». А внизу — макет маленькой сцены в свете вспыхнувших прожекторов. В эпизоде последних военных лег — трубы звучат, а из труб вместе со звуками излучается свет: победоносный «Марш Красной Армии»!..

Конечно, сделать это было не просто. Десятки громкоговорителей и проектов, сотни метров электропроводов, магнитофоны, программаторы, запоминающие устройства — вот что нужно для светозвуковой театрализации музея. Создание этой аппаратуры и было первоначально задачей, поставленной перед нашим коллективом. Но по ходу работы, столкнувшись с тем, что специфика нового дела оставалась непривычной и для музейных работников, и для художников, нам пришлось взять на себя, так сказать, сверх принятых обязательств, и написание литературного сценария, и режиссуру. Сценарий был озвучен и зафиксирован на магнитной ленте актерами казанских театров, вся фонограмма с речью, музыкой, шумами была подготовлена на Татарской студии радиовещания Л. Шакирзяповой и А. Шагиахметовой. Многие десятки часов занял затем у нас монтаж света, звука согласно экспозиции и маршрута движения зрителя внутри нее. (Вся экспозиция была разделена на тридцать две самостоятельно звучащие зоны. Продолжительность «путешествия в мир Сайдашева» так мы назвали спектакль —- составила пятьдесят минут.) Особенность жанра светозвуковой театрализации обусловливает возможность воспроизведения этого «фонограммного» спектакля на разных языках. Были подготовлены и смонтированы варианты на русском, татарском, английском.

Надо особо отметить — подобная непривычная подача экспозиционной информации не сразу была принята и понята даже работниками самого музея, вероятно, обескураженными поначалу тем, что «автогид» может обречь их на безработицу. Более того, некоторые из них вели экскурсию с параллельным своим рассказом, перебивая «автогида», превращая этим путешествие по музею в подлинный «театр абсурда». Чтобы примирить живых гидов и «автогида», мы решили дополнить систему возможностью приостанавливать автопоказ для попутных дополнений и ответов на вопросы. Более того, была подготовлена специальная фонограмма с одними только шумами и музыкой. В конце концов, все утряслось, человек и робот договорились, и несколько лет подряд театрализованный «автогид» успешно работал в музее.

После открытия музея в 1993 году здесь побывали руководители Казани и Татарстана, отметившие высокую содержательность экспозиции и оригинальное художественно-информационное ее решение. Одними из первых посетителей, кстати, были участники всероссийского совещания по музеям, отметавшие уникальность казанского эксперимента. Для обмена опытом и пропаганды нами был снят документальный фильм о музее и нашей работе.

За многие годы работы СКБ «Прометей» нам приходилось вплотную приобщаться к творчеству разных композиторов — к А. Скрябину, в ходе неоднократных постановок его световой симфонии «Прометей», к Г. Свиридову, когда в Казани снимался первый в нашей стране светомузыкальный фильм по его «Маленькому триптиху», к С. Губайдулиной при работе над ее светомузыкальной композицией «Аллилуйя». Мы благодарны судьбе, что она дала возможность столь тесно соприкоснуться с музыкой и жизнью нашего знаменитого земляка С. Сайдашева, когда мы целый год с удовольствием работали над оснащением и оформлением сайдашевской экспозиции в надежде на то, что вес вместе создадим музей, достойный его имени. Рады, если это нам удалось...

Все материалы сайта доступны по лицензии:
Creative Commons Attribution 4.0 International