Баширов Г. «Он оставил немеркнущий след...»

Когда я делал свои первые шаги на литературном поприще, имя Тази Гиззата начинало восходить на театральном небосклоне. А получить признание в татарской драматургии в ту пору — начале 30-х годов — было отнюдь не просто, ибо на то время пришелся расцвет таланта Карима Тинчурина, Фатхи Бурнаша... На сцене Татарского академического театра блистали в ту пору Гульсум Болгарская, Фатима Ильская, Зайни Султанов, Халил Абжалилов, Мухтар Мутин... Чтобы не потеряться в тени этих звезд, заявить о себе, требовались, несомненно, и талант, и смелость. И тем, и другим был наделен Т. Гиззат, отобразивший в своих произведениях темы большой социальной значимости, народную жизнь во всей ее глубине.

Что, если бы Гиззат не написал пьес и не стал драматургом? Как сложилась бы его судьба? Можно сказать твердо, в этом случае он стал бы артистом, ибо природой наделен был и таким дарованием. Близко знавшие его с этой стороны люди пишут о мастерски сыгранных им ролях и воплощенных на сцене образах. И я помню седельные роли из его пьес, которые играл Гиззат на сцене. На мой взгляд, если говорить обобщенно, Тази и на сцене в сути своей представал таким, каким он был по природе от рождения. Несмотря на многие годы жизни в городе, он по мировоззрению и мировосприятию был и остался ближе к сельским людям.

Мне доводилось быть свидетелем общения Тази Гиззата с родными местами вдоль красавицы Камы. С какой самозабвенной страстью и наслаждением просиживал он за рыбалкой, как тонко чувствовал красоту окружающей природы! Сельский быт, нравы, обычаи, традиции Гиззат знал не понаслышке, он с детства впитал в себя нравственные ценности и ориентиры, носителем которых является простой трудовой народ. И это знание им народной жизни заложено в его пьесах, которые не сходили со сцены десятилетиями.

И еще одна черта характера Тази Гиззата наиболее ярко запечатлелась в памяти — это уважительное отношение его к человеку, независимо от должностного положения, рода занятий. Если кратко, то об этом можно бы сказать словами Горького: «Человек — это звучит гордо!» И внешне он располагал к себе особой опрятностью одежды, приветливой сдержанностью, добрым вниманием...

К сожалению, судьба не отпустила ему долгой жизни. В пору его заболевания я возглавлял правление Союза писателей республики. Помнится, незадолго перед этим он съехал со старой квартиры на улице Островского и вселился в новую на Большой Красной, где я его и навестил. Встретил драматург меня радушно, всячески скрывая недомогание, живо расспрашивал о новостях, затем увлеченно поделился творческими планами... Словом, ничто, казалось бы, не говорило о неизлечимости его болезни.

Однако при скором повторном моем посещении Тази Гиззат выглядел уже заметно хуже. Еще в прихожей Малика-ханум не скрывала своей тревоги: «Положение не из лучших, Гумер. Тази наш потерял сон и аппетит, глубоко про себя переживает... Сына часто вспоминает...»

Его сын (второй, первый погиб на войне) находился на армейской службе. По просьбе Малики-ханум я ходатайствовал о вызове его к отцу, и Казбек скоро появился дома. Но помочь отцу он ничем уже не мог...

В годы молодости Тази Гиззат общался в среде таких выдающихся деятелей нашей культуры, как Карим Тинчурин и Салих Сайдашев, был их близким товарищем-единомышленником. Восприняв их идеи и начинания, он своим многогранным талантом, подвижничеством и творчеством поддержал и продолжил их, оставил свой немеркнущий след в татарской национальной культуре, в драматургии прежде всего.

(Истәлек беренче тапкыр «Республика Татарстан» газетасы-ның 1995 ел, 3 октябрь санында басыла — К. Г.)

 

 

Последнее обновление: 27 апреля 2016 г., 09:47

Все материалы сайта доступны по лицензии:
Creative Commons Attribution 4.0 International