После бури

Источник: Такташ Х. Письма в грядущее: стихотворения и поэмы/ пер. с татар. Л. Мартынова.- Казань, 1971.-С.73-82.

1
Мои герои
В СССР
Живут повсюду.
Бездельничающие уличные гении—мои герои.
Мои герои
Плачут и смеются,
И пиво пьют в пивных до одуренья.
Мой матерьял: Дожди,
бураны, зори,
вечера. Мой матерьял:
и ты,
и я,
и тот,
и этот —
все мы,
Кто трудится и кто работу потерял,
Кто бурю выдержал — все входят в эту тему. Я здесь концерт даю — по-своему пою;
Кулак на свой манер поет.

И вот
Я — в комнате.
Кошмар вокруг.
Шкафы и книги,
Пара драных брюк...
А там на улице:
Все горячей
Сияет солнце,
Там потоп лучей
Заполнил площади,
Очнулась вся земля,
И улицы волнуются,
И я
Симфонии внимаю бытия.
Симфония,
Оркестр
Из струн сердец,
Из эха смеха,
Звона стали,
Из вздохов, стонов,
Из гудков,
Из миллионов
Голосов.
Такой оркестр на улицах вот этих
Давным-давно уж начался.
В нем душераздирающе звучали
Печали,
Смерти,
Рабства голоса,
И голоса орудий грохотали.
Я — в комнате.
Кошмар вокруг.
Шкафы и книги,
Пара драных брюк...

Иду я прочь — на улицы, в поля,
В мир сытых я иду,
Иду к голодным я
Симфонию услышать бытия.
Вот улица!
Симфонию ее
Шаги людские начинают.
С пяти часов утра до трех часов утра
Топ-топ, топ-топ — спешат директора,
И завы движутся,
И толстяки,
И прочие...
Идут они...
...шагают...
2

Он знамя нес.
Я начинаю
Слово
Со знаменосца молодого.
Его я встретил год тому назад
На этой улице. Как звать его — не знаю.
Не знаю — встретимся ли снова.
День праздничный.
Большая площадь.
Проходят комсомольские колонны.
Он — впереди.
И гордо, непреклонно
Над головою алый стяг полощет.
По воле ветра кудри разметались.


О синеблузник с синими глазами, Кудрявый юноша, несущий знамя,
Я помню, мы с тобою повстречались,
Но кто ты был, как звать тебя —
Не знаю!
Не знаю,
Но на знамени читаю:
Грядущий день встает, сияя,
Его рубеж мы преступили,
Истории несут нас крылья
Все выше, выше год от года.
Умрем и мы,
Но не теперь,
А лишь когда откроем дверь
Тебе, всемирная Свобода!
И всех рабов освободим,
И победим!
Как звать тебя, не знаю,
Но в Казани
Меня не раз ты, может быть, встречал.
Всю эту зиму, видно, ты учился,
Наверное, ты клубы посещал.
А я
Тебя не встретил на собраньи
И в клубе,
Но, возможно, что потом,
Не познакомившись, умрем на поле брани
В одном бою,
Служа в полку одном.

Вот улица
В буране,
Барабузы*
И милиционеры..,
А у нас
Сегодня вечер будет на рабфаке.
Не опоздаем, коль пойдем сейчас!
Вот зал,
Большой и ярко освещенный,
И комсомольцы в нем поют:
«Вставай, проклятьем заклейменный...»
И этот гимн, звучащий тут,
Подхвачен тысячами клубов,
Чтоб подпевал
Любой подвал,
Как будто
Всюду мчится песня бунта,
В симфонию вливаясь бытия.
...И вертится, и вертится земля!
Живот,
Глядишь, и отрастет, коль
будешь хапать, живоглот!
Ночь.
Ходит месяц в облаках.
Во тьме ночной
Гремят оркестры в кабаках.
Звенят бокалы,
Слышен пьяный вой.

Кошмар,
Вот этот зал.
Интернационал;
А вот и зал другой, где нэпманы и винный
перегар.
В деревне
Он родился,
Там и вырос.
Листва его от зноя берегла;
Под ветхою соломенною крышей
Скрывался он, когда пурга мела.
Сын бедняка,
В деревне он родился,
Во многих переделках побывал,
Был пастухом,
И был он партизаном.
И на фронтах он воевал.
А позже,
Сын деревни,
Комиссаром
Он сделался.
И вот сейчас
К рабфаковцам пришел он в гости.
На вечере присутствует у нас!
А этот
В городе родился,
Тут и вырос —
Барчук.
Он разъезжал на рысаках,
В Сибирь бежал,
И нынче, бывший белый,
Он с нэпманами кутит в кабаках.

Зал. Комиссар. Интернационал.
А рядом — нэпманы,
Кабацкий зал...
Кошмар!
Вот молния на сизом небе
Сверкает огненным мечом,
И гаснет вдруг.
А вот и гром
Рычит, как тигр в степи широкой,
И снова тишина вокруг.
А вслед за летом наступает
Пора дождей и зимних вьюг.
И — вновь весна.
И так всегда —
Недели, месяцы, года.
Как видно,
На груди природы
Всегда борьба,
Всегда движенье,
Рожденье
И приумноженье,
А вместе с тем и смерть и тленье.
Уходит старость, увядая,
Приходит смена молодая.
Жизнь обновляется всегда!
Вот рынок.
Купчики толкуют,
Что не обманешь — не продашь,
А рядом кооперативы
Гремят им вышибальный марш.
Деревня,
И в деревне этой
Собаки воют и ветра!

Поля,
И на поля вот эти
Уходят с песней трактора!
На октябринах
Пионеры
Ребенку выбирают имя:
Одни вот так назвать хотят, другие этак! Шумят.
На имени коротком «Виль»
Остановились напоследок!
— Мой друг малюсенький, на празднике
твоем
Я не был, не поздравил с днем рожденья,
Но все же в стороне остаться не могу,
И что бы ни было, но должен в этот день я
Тебе сказать хотя бы об одном:
Живи на свете, как ты хочешь жить!
Как ни распутаешь ты жизненную нить,
Мне все равно,
Но
Только будь борцом!
А кто-то там другой, чтоб сыну имя дать,
Гостей собрал, муллу зовет.
Пожаловал кулак Гайнюк,
Ибруш пришел.
Жрут бялиши,
Пьют мед.
Энвером мальчугана нарекли,
По личику рукою провели.
Мулла ребенку говорит:
— Да будет свят твой путь, джигит!
Живи, покуда ты не станешь стар.

Будь правоверен, как Энвер-паша.—
Вот он, кошмар!
И занавес, шурша,
Приподымается. По сторонам
Большого занавеса видны нам
Два бытия.
Вновь занавес упал.
Вновь поднят занавес. По сторонам
Большого занавеса видны нам
Два бытия.
И вот вглядись:
Здесь сторона одна, и старая тут жизнь
С мечетями, с церквями, с кабаками.
Вот улиц камень.
Сколько шума, гула:
Безумные, монахи, муллы.
Другая сторона — иная жизнь видна.
Здесь
Совнаркомы,
ЦИКи
И губкомы,
Здесь коммунисты, комсомольцы,
Рабочие, крестьяне и наркомы.
Где стройки Коммунизма поднялись,
Там старая исчезнет жизнь.
Родятся дни!
Все ласковей, все ярче
Нам светит солнце.
Мы растем!
И, отслужившие мосты сжигая,
Мы в светлое Грядущее идем.
Грядущий день встает, сияя,
Его рубеж мы переступили,
Истории несут нас крылья
Все выше, выше год от года.
Умрем?
Но только не теперь,
А лишь когда откроем дверь
Тебе, всемирная Свобода,
Звезду земли освободим
И победим!

1924

*Барабуз — дешевый возчик с розвальнями
Все материалы сайта доступны по лицензии:
Creative Commons Attribution 4.0 International